Фрагменты книги
Виталий Фиалковский
……………………………………………………………..
Из ГЛАВЫ Introduction I Lirico (нежно). Dolcemente (мягко)
Если попытаться в двух словах определить открытие, сделанное Шварцем в музыке, так это то, что в наш век диссонансов и изощренной додекафонной техники Шварц вернул музыке ее душу — мелодию. Со стороны это выглядит до смешного старомодно. И, как это ни смешно, все равно верно, и очень правильно, что он сделал это. Люди именно за это ему благодарны. Им, похоже, этого-то как раз и не хватает в мире, в котором приходится жить сегодня: мелодии, которая бы брала за живое. Которую можно спеть без напряжения, естественно, искренне и просто, чтобы или поплакать, или повеселеть. …………………………………………………………….. Несколько раз журналисты, беря интервью у Шварца, задавали ему свой коронный вопрос — о творческом кредо композитора. Шварц отвечал на него очень неохотно. Однажды ответил неожиданно страстно, вроде бы невпопад, но по существу очень точно: «Когда композитор говорит, что он знает, как рождается музыка, — не верьте! Никто не знает, как это происходит. Объяснить невозможно. Приходит — и всё. Или не приходит». …………………………………………………….. «Я не считаю себя крупным композитором, нет, отнюдь! Я считаю себя композитором, который пишет предельно искренне. Я считаю себя оформителем. Нельзя сказать, что я пишу какие-то особенные мелодии. Принцип моего творчества — ясность, простота, доступность. Хочу вспомнить за- мечательно тонкие слова Чехова, который в очень своеобразной форме об этом пишет: „Есть большие собаки, и есть маленькие собаки. Но маленькие собаки не должны смущаться существованием больших. Все обязаны лаять. И лаять тем голосом, какой Господь Бог дал“. Каково? Я считаю себя маленькой собакой, и меня не смущает существование больших собак, лаю тем голосом, какой Господь Бог мне дал. Вот моя позиция. Я пытаюсь лаять своим голосом». …………………………………………………….. И . Ш в а р ц. Слово «украли» в отношении к композиторам я считаю неправильным, безграмотным, никогда его не употребляйте. Я объясню вам раз и навсегда — и пусть это войдет в анналы. (Смеется.) В песне Окуджавы для картины «Соломенная шляпа» (он написал слова, я — музыку) не зря поется «вор обожает темноту». Неужели воришка, вытащив у вас что-то из кармана, будет тут же демонстрировать украденное? Какой же композитор будет красть, чтобы потом сознательно всем это показывать? Писать музыку в стол невозможно, ее надо исполнять. Поэтому оставьте все разговоры о том, что один композитор украл что-то у другого — это вздор! Так могут говорить люди, которые плохо знают музыку. Разбирающийся в музыке человек подобных примеров может привести тысячи. Например, «Страсти по Иоанну» Баха — там есть мелодия, которая является фоном, а не рельефом, которая точно цитирует «Танец маленьких лебедей». Чайковский мог никогда и не слышать этого. По данному поводу очень остроумно и изящно выразился Анатоль Франс. Он сказал: «Подражание — это недостаточно преодоленное восхищение»... …………………………………………………… Из ГЛАВЫ Introduction II Interpretion (толкование). Cemplice (просто)
Шостакович был для Шварца единственно истинным гением, «признанным историей», и той мерой, с которой он подходил к оценке музыки, в том числе и написанной им самим. Известно, какую роль сыграл Шостакович в его судьбе: благодаря Дмитрию Дмитриевичу Шварц поступил и закончил консерваторию. Но сейчас важно вспомнить, как повел себя ученик в момент, когда всех студентов и преподавателей принуждали выступить с осуждением «формалиста Шостаковича». Принудить Шварца не удалось. Шостакович упрекал его, призывая подумать о семье, о ребенке.
…………………………………………………………….. Этот скрытый протест становится явным, если принять во внимание годы, в которые Шварц окончательно переехал в Сиверскую, в новый, только что отстроенный дом. Это был 1964 год. Время, о котором Шварц сказал, правда позже, но сказал резко, жестко, из чего видно, что, когда надо было, он умел говорить и так: «А время было — глухое. Оно вошло в историю под невинным названием „застой“. На самом деле это была с а м а я н а с т о я щ а я г у с т о п с о в а я р е а к ц и я , к о г д а д у ш и л о с ь в с я к о е с в о б о д н о е с л о в о , к о г д а п р е - с л е д о в а л а с ь в с я к а я с в о б о д н а я м ы с л ь. Век хрущевских качелей... Сталина только что вынесли из мавзолея, и вроде что-то забрезжило, и вроде легче стало дышать, и знаменитые вечера поэзии проходили в Политехническом, и дискуссии разные разрешены... Вот тут и появились песни Булата. Чрезвычайно лиричные, но как бы... двусмысленные. Со скрытым смыслом или даже смыслами». …………………………………………………………. К женщинам как второй и лучшей половине человечества Исаак Иосифович, мягко говоря, «дышал не ровно». И это еще одна черта, придающая ему обаяние и одновременно лишающая нимба благочестивого праведника. Рассказывают, как однажды в дни съемок Шварц исчез. Его не могли обнаружить несколько дней, хотя искали не очень усердно, поскольку догадывались о причинах исчезновения и даже знали адрес, по которому он укрылся. Через не- сколько дней Шварц появился на студии как ни в чем не бывало. Он входит в комнату редакции, и присутствующий при этом поэт Михаил Светлов будто бы произносит с особым подтекстом: «Да-а, были когда-то и мы исаками». ………………………………………………………….. В конце пятидесятых, в сложный для Шварца период, он получает от Г. А. Товстоногова приглашение написать музыку к новому спектаклю «Идиот». Первые фортепианные наброски режиссер принял и одобрил. Но когда Шварц показал музыку в готовом оркестровом варианте, Товстоногов резко, как это он умел делать, заявил, что это «совсем не то, что нам нужно». Тон был настолько грубым, что композитор молча встал и, забрав ноты, вышел из кабинета. Через какое-то время Шварц услышал за спиной шаги: его нагонял Товстоногов. И . Ш в а р ц. «Ну, может быть, то, что я пошел за вами, извиняет мой тон», — сказал мне Георгий Александрович. Я ответил: вполне. И с тех пор он ни разу не позволил себе повысить на меня голос. ………………………………………………………….. И . Ш в а р ц. Я родился на Украине, в городе Ромны, в бывшей Полтавской губернии, где до семи лет по состоянию здоровья и жил у дедушки с бабушкой. Дед был человеком небогатым — лошадь, две коровы, мелкий скот... В общем, кулаком нельзя назвать ни с какого боку. Но в 29-м его прихватили. Это произошло, как и положено по жанру, ночью. Явились какие-то молодые люди, девушки в красных косынках. Саблями взрыхляли перины — искали деньги, золото. Со стороны выглядело как хороший погромчик. В итоге отобрали все, что возможно, — это называлось коллективизация. После этого родители перевезли меня от греха подальше к себе — в Питер, где уже учились старшие сестры. ...Мое детство проходило в Ленинграде в самом начале 30-х годов. Я жил в самом центре. Рядом с Невским. Очень тихий район. Машин мало. В основном лошадки. ………………………………………………………….. Из ГЛАВЫ Музыка в кино Летний кинотеатр в среднеазиатском городке. Над головой зрителей — звездное небо. На экране — немая «фильма» тридцатых годов. Актеры отчаянно жестикулируют, бегают, целуются, стреляют, и их действия сопровождает музыка на разбитом стареньком пианино. Пятнадцатилетний мальчишка отчаянно колотит по клавишам, стараясь попасть в такт движения актеров...
………………………………………………………….. Кинорежиссер Сергей Соловьев, снявший шесть картин с музыкой Шварца, четко отличал его от остальных композиторов, пишущих для кино в основном ради денег: «Что такое музыка Шварца к кинофильму? Это мелодический комментарий к фильму необыкновенно умного человека, который понимает, что ему показывают. Возьму на себя смелость сказать, что 80 процентов композиторов не понимают, они думают только о том, как засадить в картину то, что он написал к прошлой картине, а оно не пошло». ………………………………………………………….. Если спросить, кто автор песни «Госпожа удача» в фильме «Белое солнце пустыни» — фильма, который смотрят вот уже более сорока лет и столько же лет поют эту песню, — ответы расположатся примерно в таком порядке: «Луспекаев», «народная песня», «Окуджава», «Исаак Шварц». Ни на один из ответов Шварц бы не обиделся. «Снаряды» легли очень близко: для Луспекаева эта песня была написана и потому так «прилипла» к нему, часть песни — слова — действительно Булата Окуджавы, а признание этой песни народной — высшая похвала композитору. Музыка кино должна быть уже тем благодарна Шварцу, что зрители стали хотя бы интересоваться ее авторами. ………………………………………………………….. 1969 год. «Б р а т ь я К а р а м а з о в ы». В Сиверском, поздним вечером, Шварц подходит к телефону. В трубке низкий голос представляется режиссером Пырьевым. Фигура в кино по тем временам сверхмощная.
………………………………………………………….. Как скверный анекдот вспоминается сегодня случай, решивший участь картины. А суждено ей было пылиться на полке, если бы не киномеханик, который ведал посылкой фильмов Леониду Ильичу на дачу. (Комитет по кинематографии картину благополучно «зарубил», выставив требование переделать 27 мест в готовой картине.) Как рассказывают, в тот вечер посылать Генсеку было нечего, и киномеханик отправил картину, от которой они с уборщицами сами «балдели».
………………………………………………………….. Опыт импровизации, приобретенный в ранней юности на ниве немого кино, в кинотеатре под южным звездным небом, частенько выручал зрелого композитора Шварца. Он сам рассказывал такой забавный случай: «Был конкурс, мне заказали... столько работы в тот год — не успевал. На „Мосфильме“ главный музыкальный редактор студии Раиса Лукина силком затащила в кабинет Сизова, директора „Мосфильма“, а там сидел Куросава. — Где музыка? — грозно спросил директор „Мосфильма“. — В голове! Сел и сыграл, что думал... но в японском стиле. Куросава взвыл от счастья и обозвал меня гением».
………………………………………………………….. С е р г е й С о л о в ь е в, режиссер. Вот снимаем картину — и думаем, что строим мизансцены, монтируем, наезжаем, отъезжаем, а в общем-то все это не так и важно. Мы стара- емся, наверное, самое главное — понять душу вещей, людей, лиц, душу картины. Понять ее очень сложно. А потом наступает день — это бывает в самом конце, — когда я прихожу в зал на запись музыки... И, может быть, в этот момент я и понимаю, про что снимал картину, потому что душу этой картины овеществил Исаак Иосифович. Он ее материализовал... Поэтому вы послушаете музыку, но за этой музыкой стоит прекрасный, чистый, добрый и замечательный человек. Потому как музыка, она из ничего не рождается, она рождается из человеческой души. ………………………………………………………….. Из Приложения 1 Ответы на вопросы анкеты, составленной Ф. Достоевским, который полагал, что они дают возможность составить довольно полное представление о человеке. Анкета опубликована в районной газете «Гатчина». Дата заполнения анкеты — 29 января 2008 года.
Исаак Шварц: Музыка в кино
И . Ш в а р ц. «То, что меня ругают, пусть — это мое дело», — говорил он мне. Но по его глазам я видел, что он доволен, что я так поступил.
И. Ш в а р ц. ...Маме как ссыльной не разрешали преподавать в школе, она с трудом устроилась на швейную фабрику, получая буквально гроши. А я подрабатывал: днем давал уроки музыки, а вечером — в кино. Я в то время уже неплохо играл и импровизировал. Что уж я там играл, какую ахинею придумывал, я сказать не могу... Иногда подходило к изображению, а иногда меня захлестывал собственный темперамент. Там еще только объяснение в любви, а у меня уже страсти вовсю. Но я делал это от души. К последнему сеансу руки были как деревянные, не шевелились. И вот однажды — дело было на последнем сеансе — ко мне подошел высокий седой человек, как будто сошел с экрана. Я только что видел его в фильме, который крутили. «Человек из ресторана». Подошел, поцеловал в макушку и говорит: «Молодец, мальчик, ты далеко пойдешь». И ушел. Это был Коваль-Самборский, тоже ссыльный...
Ш в а р ц (помолчав, выжидая). Ну и что дальше?
Г о л о с. Я хочу предложить вам написать музыку для фильма «Братья Карамазовы».
Ш в а р ц (пауза). Ну и что дальше? (Опускает трубку на рычаг.)
Розыгрыши — любимое развлечение в театральной и особенно в киношной среде. Так что пока Пырьев, после третьего звонка, не перешел на крик и на ненормативную лексику, Шварц не поддавался.
В ту же ночь Брежнев разбудил министра кинематографии Романова. «Хорошую картину снял, старик. Молодец, здорово работаешь».
Министр осторожно: «Вы о какой картине, Леонид Ильич?» — «Ну как же! Солнце белое где-то там в пустыне, басмачи и бабы в платках».
Но это из серии профессиональных баек. На самом деле, как отмечают многие, процесс генерирования мелодий было перманентным состоянием Шварца. Сосредоточенный, весь в себе — таким его запомнили те, кто с ним работал. Владимир Мотыль вспоминал: «Как-то великий Акира Куросава прилетел в Москву, чтобы послушать его музыку к фильму „Дерсу Узала“. Прилетел задолго до обозначенного срока, Исаак Шварц его не ждал — он еще не закончил писать эту музыку. И продолжал ее сочинять, даже когда они вдвоем шли от гостиницы „Мосфильма“ к студии, — вдруг останавливался: 38 „Подождите, подождите! Не трогайте сейчас меня!“ Ему нужно было не спугнуть зазвучавшую в нем мелодию. Было ощущение, что музыка в нем рождалась всегда, в любой ситуации, он иначе не мог жить».
Вопрос № 25 С Вами случались чудеса? Вот это вопрос! Не знаю... По-моему, нет. Чудес не было. Вот сама жизнь — это чудо. Помираешь, и вдруг становишься человеком...